Всемирный повтор тем и образов в культурном наследии — феномен уникальный. Он вызывает интерес у любителей загадок и учёных. Филологи давно подчёркивают перекличку поэтов, которые не всегда осознанно отвечают на стихи друг друга. Антропологи замечают схожесть сюжетов мифов в разных частях света. Этот интересный предмет исследования волновал и аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса, известного по произведениям «Вавилонская библиотека», «Алеф», «Сокровенная роза».

Кто такой Хорхе Луис Борхес

Хорхе Луис Борхес — один из столпов литературы Южной Америки. Его протяжные, запутанные, философские и мистические тексты давно стали любимым чтением для многих. Он один из основателей авангардизма в поэзии в начале XX века, который повлиял на многие жанры и в прозе.

Борхес писал и эссе. Одно из них, «Четыре цикла», прицельно рассматривает всю мировую литературу и представляет её в новом свете. Не сложно заметить минимализм и хирургическую точность, с которой Борхес оперирует сюжетными линиями известнейших произведений и обнажает четыре возможные картины, с которыми можно встретиться в книге.

Все они архетипичны, глубоки и наполняют читателя необъяснимым трепетом. Борхес убеждает, что не нужно изобретать велосипед: уже есть выверенные пути построения канвы сюжета, которые помогут сделать шедевр. Кроме того, истории, которые Борхес выделил из всего корпуса мировой литературы, можно и нужно комбинировать. Герои могут проходить разные испытания, попадать в разные ситуации — и это необходимо учитывать при построении сюжета.

Первый сюжет — история об осаждении города

Защитники города — герои, которые понимают цену своей борьбы. Запасы продовольствия и питьевой воды подходят к концу, но они готовы сражаться и защищать родных, жён и детей. Огонь и пушки, кровь, людские страдания, вписанные в исторические сюжеты, — многие истории так и запоминаются.

Гектор у стен Трои в «Илиаде» Гомера — классический образец героя такой истории, и к этому произведению присоединяются и всевозможные летописи и легенды.

«Осада церкви Святого Спаса» сербского писателя Горана Петровича более современный пример того, что такая история способна сплачивать и питать духовные и патриотические начала. В ней не только герои проходят трудности жизни под нависшей угрозой нападения врага, но и автору приходится быть внимательным к историческим деталям повествования.

Или, например, воспоминания о жизни в городах, завоёванных фашистами в годы Второй мировой войны: «Как небеса темны. 1400 дней в тисках нацистского террора» Сидни Ивенса, в которой глазами мальчика показаны безумие и агрессия военных действий близкой современности, «Дневник Элен Берр. 1942–1944» тоже не менее яркая и тяжёлая история Парижа тех лет.

Романтическая линия делает историю более радостной и душевной. Например, в романе «Али и Нино» Курбана Саида, в котором идёт рассказ о Баку — то мирном, то грозовом. Борхес предлагает использовать эту линию как основную, чтобы получить хороший фон для выстраивания своего сюжета, будь то взросление, любовь, расставание, болезнь, голод и смерть.

Что-то, берущее за душу и тревожное, напоминающее о вечных ценностях и их способности промелькнуть и осветить всю жизнь человека. Чем шире авторская палитра: детали улочек и лавок, наряды и нравы, отношения и детские игры, сокращающиеся запасы продовольствия на фоне надвигающейся угрозы, тем выигрышнее и авторитетней позиция автора.

Город, как маленький мир, в хрупкой скорлупке своих стен пытается выстоять, а автору предстоит показать, какими путями люди ищут внутренний стержень, чтобы не пасть духом.

Второй сюжет — история о возвращении

Притча о блудном сыне в Евангелии, тот же Гомер с его «Одиссеей», любые истории о героях, которые уходили из дому. Обратная дорога приносила им уже не новые приключения, а возможности сделать выводы и усвоить новое в себе и мире, скучая по дому.

Возвращение — это и сказочный вариант ускорения времени, когда герой прошёл все пути, ему остаётся только тронуть за хвост волшебную птицу или вновь кинуть свой путеводный клубок. Это и всегда радость, возможность большего принятия себя и узнавания своих, оставленных дома родных.

Примеров историй о возвращении можно привести множество. Это ведь не всегда дорога в прямом смысле слова, но и возвращение как путешествие души, во сне, во времени, в истории. Писатель может накидать десятки вариантов таких возвращений: от круговорота воды, маленькой капли дождя, стремящейся к земле, до снов, скажем, Обломова, возвращающих того с дивана в краснощёкое детство на природе, в поместье. И тут игры фантазии автора могут быть бесконечными, главное — найти свою тропинку, приводящую домой.

Третий сюжет — о поиске

Наверное, это самый широкий подход к определению сюжета, который можно встретить у Борхеса, но его также можно считать и вариацией предыдущего.

Этот сюжет всегда о пути героя: он ищет и не сдаётся. А может, и путается или сбивается на своём пути. Ведь что он может искать: любовь, заработок, новый дом, потерянных родных, карты и сокровища, Жар-птицу или Царевну-Несмеяну в невесты царю.

Поиск всегда уникален, он не повторяется, но сказки и легенды, а также все книги о душевных метаниях, жизненных перипетиях способны рассказать многое о том, как похожи наши пути, пробы и ошибки, надежды и мечты. Ясон, отправившийся с аргонавтами за золотым руном, рыцари, охотящиеся за Граалем, человек в поисках счастья — это те культурные коды, которые понятны и устойчивы.

Сюжет поиска должен на что-то опираться, чтобы не стать скучным и повторяющимся хождением по карте. Например, в виде особого психологизма. Это могут быть из кафкианского «Замка», отчаявшийся и потерянный, или наивная и доброжелательная «Маленькая принцесса» Сара из книги Фрэнсис Элизы Бёрнетт — история подойдёт для любой аудитории.

Четвёртый сюжет — история о самоубийстве бога

Любой сборник легенд разных стран и народов, рассказывающий о сотворении мира, может показать свои примеры. Один жертвует самим собой, девять дней вися на древе, Иисуса Христа распинают римские легионеры, герой ныряет в океан — и из его плоти вырастают острова.

За четвёртый сюжет стоит браться, будучи особо подготовленным, философски и духовно — так кажется на первый взгляд. И в этом много правды. Но стоит немного поиграть с темой, с сюжетными линиями, вспомнить Онегинскую Татьяну с ее кристальнейшими словами:

Но я другому отдана;

Становится ясно, что самоубийством могут быть не только акты лишения себя жизни, но и более привычные миру решения, меняющие статус и мир героя, лишающие его внутренних, привычных опор, но в то же время проявляющие его натуру, твёрдый характер. Такие размышления помогут приручить этот сложнейший сюжет и обязательно вставить его в сюжетную канву своего повествования, чтобы потом, несомненно, не забыть спасти своего отважного героя или героиню, подошедших к краю и заглянувших в пропасть.

Другие сюжеты

Борхес пишет: «Историй всего четыре. И сколько бы времени нам ни осталось, мы будем пересказывать их — в том или ином виде». Четыре разных сценария, четыре пути, по которым может пойти автор. Может выбрать один, а может не ограничивать себя и сразу остановиться на всех четырёх, как это сделал, например, Дж. Р. Р. Толкиен во «Властелине колец».

Писательская практика показывает, что, чем незаметнее сюжет с точки зрения приёмов и механических действий автора, тем легче читателю. Не нужно особенно останавливаться на каждом из предложенных Х. Л. Борхесом сюжете, если ваша голова и так бурлит идеями. Однако к мэтру стоит прислушаться, если вы хотите протоптать свою тропинку к классике и её идеям и идеалам.

Попробуйте создавать миры, в которых возможны эти сюжеты, незаметно для себя опирайтесь на них, чтобы и герои ходили в поисках или, наоборот, возвращались с лёгкой душой, и тогда старинные карты и перипетии не заставят себя ждать. У вас прибавится опыта и сознательности в отношении создаваемых книг.

Стоит добавить, что созданная Борхесом — не единственная классификация сюжетов. Есть семь типов историй Кристофера Букера, тридцать шесть сюжетов Жоржа Польти и книги, говорящие о роли архетипов в литературе. Это важные инструменты для любого писателя: начинающего или опытного. Они дают возможность творить историю с опорой на многовековой опыт предшественников.