Чтобы описать секс в книге, автору нужно взять под контроль анатомию, проскользнуть между слащавостью и порнографичностью, и подобрать хорошие метафоры.

В 1993 году английский литературный журнал Literary Review учредил премию за худшее описание секса в художественном произведении. Аналог голливудской «Золотой малины» назвали Bad Sex Award.

С тех пор критики ежегодно карают авторов за грубые, безвкусные и поверхностные сцены секса в литературе. Исключение сделали только в 2020 году по всем понятным причинам.

Будем надеяться, что в 2021 году Bad Sex Award вернётся, а мы пока разберёмся, как правильно описывать секс в книгах.

Как не получить Bad Sex Award

В реальности, чтобы получить премию, надо очень постараться. Бывший вокалист группы The Smiths Моррисси стал обладателем Bad Sex Award за свой дебютный роман «List of the Lost». В книге был, например, такой фрагмент:

Элиза и Эзра свернулись в один хихикающий снежный комочек соития, кричащий и вопящий. Они игриво покусывали друг друга и затягивались в опасный и шумный виток сексуального насилия — от грудей Элизы, похожих на бочонки, и сквозь вопящие уста Эзры…

 

Идея автора понятна: он пытался описать сцену близости с помощью причудливых метафор. Но трудно представить, что такие нелепые и отталкивающие образы, как «груди-бочонки» и «хихикающие комочки», вызовут что-нибудь, кроме смеха.

Даже если отбросить неудачные образы, остается непонятным: кто на ком стоял? Кого куда затягивало? Как «виток» может быть «опасным и шумным»? В описанном фрагменте утеряна логика, нарушена семантика и страдает здравый смысл.

Если вы избежали подобного, то можно расслабиться: Bad Sex Award вам не грозит. Но это, так скажем, нижняя планка. Попробуем прыгнуть выше.

Боритесь с патетикой

Любовь в целом и эротика в частности всегда служили прибежищем пошлости и сентиментальности в литературе. Великая юмористка Тэффи высмеяла это в своем рассказе «Бабья книга», в котором мужчина-писатель читает написанный женщиной любовный роман:

О-о, пошлая! — стонал Герман Енский. — Это художник будет так говорить! «Могучая сила толкает», и «нельзя бороться», и всякая прочая гниль. Да ведь это приказчик постеснялся бы сказать, — приказчик из галантерейного магазина, с которым эта дурища, наверное, завела интрижку, чтобы было что описывать.

 

Но позже писатель сталкивается с тем, что сам начинает использовать те же выражения, которые критиковал в чужом романе. Гендерная принадлежность тут ни при чем. Опасность написать патетическую «гниль» велика для автора любого пола. Одно неловкое движение пера — и вот уже «могучая сила толкает» и персонажи сгорают в «огнедышащей лаве любви».

Противоядие от патетики — простота. Четкость и ясность обычно идут на пользу в описании секса. В первую очередь помните о логике повествования — она не должна пострадать от метафор.

Обратимся к классике — фрагмент «Госпожи Бовари» Флобера:

Она срывала с себя платье, выдёргивала из корсета тонкий шнурок, и шнурок скользящей змеёй свистел вокруг её бёдер. Босиком, на цыпочках она ещё раз подходила к порогу, убеждалась, что дверь заперта, мгновенно сбрасывала с себя оставшиеся на ней покровы, внезапно бледнела, молча, не улыбаясь, прижималась к груди Леона, и по всему её телу пробегал долгий трепет.

 

Однажды Флобер завуалировано описал даже анальный секс. В то пуританское время роман вызвал немало скандалов своей смелостью и реализмом и до сих пор остаётся выдающимся примером чувственных, эмоциональных и волнующих любовных сцен.

Описания Флобера не упрекнуть в пошлости — они искренни и безыскусны. Это и не бюрократическое перечисление фактов, как в складской описи: он пришёл, она разделась и прижалась. Писатель сосредоточен на эмоциональном состоянии героини. Но в то же время он описывает чёткую и понятную последовательность действий.

Одна из первопроходцев в эротическом жанре, Анаис Нин, пишет в романе «Шпион в доме любви»:

Я встала у окна. Из другого дома люди могли видеть, что происходит в комнате, и пока я так стояла, Марсель взял меня. Я не выказала ни малейшего признака возбуждения, и всё-таки я наслаждалась. Он дышал тяжело и почти терял самообладание, в то время как я приговаривала:
— Спокойно, Марсель, делай так, чтобы никто ничего не заметил.

 

Кому-то такое описание покажется сухим. Где же бурные страсти? Вопрос вкуса, но это в любом случае предпочтительнее комических сравнений и путаницы, как у Моррисси. Минимализм и лаконичность могут стать спасением для начинающих авторов, которым пока не под силу сложная и яркая образность Генри Миллера или Уильяма Берроуза.

Называйте вещи своими именами

Помимо патетики и слащавости, эротические сцены из любовных романов под мягкими обложками объединяет тщательная завуалированность. Они стыдливы, деликатны и лишены реализма. Под страхом смерти автор не напишет слова «член» и не станет использовать такие грубые и вульгарные слова, как «эрекция» или «презерватив». У персонажей от оргазма не сбивается дыхание, а «звезды вспыхивают в глазах».

Этот метод может быть хорош для создания романтических фантазий из жизни миллионеров с хэппи-эндом. Но что, если вы пишете не любовный роман?

Всегда есть предел для использования эвфемизмов, когда автор не сможет обойтись без того, чтобы не назвать вещи своими именами. Иначе он сам не заметит, как окажется на территории отчаянных домохозяек со страниц лавбургеров.

Если вы стремитесь отражать живую жизнь, не бойтесь следовать примеру Стивена Кинга. В одном из его самых удачных поздних романов «11/22/63» значительное место занимает любовная линия. В сценах секса Кинг верен своему обычному натурализму:

Я хотел всё сделать быстро, каждая клеточка моего тела этого требовала, говорила, что надо засадить до упора, жаждала совершенного ощущения захвата, являющегося квинтэссенцией этого действа, но я входил медленно. По крайней мере поначалу.

 

Описания необязательно должны быть порнографическими. Но пишете ли вы роман для взрослых или научную фантастику, не злоупотребляйте стыдливыми эвфемизмами. Они к тому же редко бывают сексуальными. Кого возбудит эротическая сцена, в которой клитор называют «любовной кнопкой», а пенис — «мощным копьём»?

Сверяйтесь с историческим сеттингом

Эвфемизмы могут быть уместны при описании исторических эпох, настоящих или условных, как в историческом фэнтези. Эвфемизмы в этом случае даже помогут сохранить историческую достоверность и атмосферу. Например, древние римляне называли оргазм «судорогами Венеры», и такое словосочетание в историческом романе уместно, в отличие от слова «оргазм», которое древние римляне не употребляли.

Русскоязычные переводы романов из цикла Джорджа Мартина «Песнь льда и пламени» дали нам новый стандарт в описаниях «средневекового» секса: нечто среднее между реализмом и фэнтези. В многочисленных сценах секса «Игры престолов» встречается мужское «естество» и женская «щёлка».

Архаические, но не утратившие поэтичности слова «плоть» и «лоно» тоже никогда не подведут автора. Если же действие разворачивается на Руси, на помощь нам спешит «уд» — так славяне называли мужской половой член. В Китае тот же самый орган называли «нефритовым жезлом».

Авторам исторических романов приходится собирать множество материалов, чтобы избежать анахронизмов. Сцены секса не должны стать исключением.

Проверяйте, существовали ли в описываемую эпоху те или иные понятия и термины. Не забывайте и о нижнем белье. Вы уверены, что люди описанной вами эпохи носят трусы и бюстгальтеры, а не корсеты и панталоны? Если нет, сверьтесь с источниками.

Создавайте уникальные описания

Количество штампов в эротических сценах огромно. Из романа в роман кочуют одинаковые прилагательные, метафоры и действия персонажей. «Волны наслаждений» во время фрикций и «взрывающиеся сверхновые» на пике оргазма. Все дамы, как одна, «улетают в небеса», выкрикивая имя возлюбленного. После секса она обязательно будет водить пальчиком по его «широкой и мужественной» груди. Ее собственная грудь «пышная и соблазнительная», а тело — «податливое и гибкое». Ягодицы бывают только «упругими», поцелуи только «страстные», а стоны исключительно «сладостные».

Эти сцены безлики, а персонажи в них лишены индивидуальности. Такие описания можно подогнать под всех, а значит, они не годятся никому.

Секс должен отражать особенности отношений между персонажами, а также их личность. Создайте уникальное описание, которое подходит только вашим героям.

Первый опыт юных девственников, жаркая ночка случайных знакомых и примирение в постели супругов отличаются между собой. Секс может приносить наслаждение, а может разочаровывать и даже пугать. Набегавшись за день, домохозяйка не видит никаких сверхновых, а смотрит в потолок с мыслью: «Белить или не белить?» Учитывайте психологию персонажей, связь между ними, их физическое состояние и настроение.

Не оживляйте части тела

Авторы нередко описывают части тела так, будто у них есть свои воля и характер. То бёдра «властные», то губы «опытные», то влагалище «гостеприимное». То член «стремится к ней навстречу». Получается какой-то гоголевский «Нос», который отделился от владельца и начал жить собственной жизнью.

Части тела нельзя описывать как отдельные личности

Если руки или губы «потянулись навстречу», это означает желание самих людей, а не то, что руки или губы вдруг обрели свои волю и разум.

В одном из романов Джон Стейнебек описывает встречу героев:

Я подошёл поговорить с ним — его глаза просканировали мой «Росинант», схватили все детали и вернулись в глазницы.

 

Здесь мы встречаем «ожившие» глаза, но стоит сто раз подумать, прежде чем описывать таким образом член. Просто представьте, как последний сначала «вошёл», а потом «вернулся» в трусы. Правда, в российской комедии «Счастливый конец» оживший орган ещё не такое проделывал. Достаточно посмотреть этот исключительно несмешной, пошлый и несексуальный фильм, чтобы понять, почему не стоило его оживлять.

Не ограничивайтесь описанием самого акта

В романе Антонии Байетт «Обладать» герои не прекращают мыслительный процесс ни днём, ни ночью. Они ведут долгие беседы о литературе и сексе, и последний становится продолжением их интеллектуального общения:

То была первая из этих долгих странных ночей. Она встретила его с пылкостью, такой же неистовой, как его собственная, и, распахнув себя для удовольствий, искушённо добивалась его ласк, и с краткими животными криками, пожимая его руки, требовала всё новых. Она гладила его по волосам, целовала его веки, но сверх этого не предпринимала ничего, чтобы доставить удовольствие ему, мужчине, — и во все эти ночи не сменила своего обыкновения. Он однажды, в какой-то момент, подумал, что держать её в объятиях — всё равно что держать самого Протея, неуловимого, — словно жидкость, она протекала сквозь его жаждущие пальцы, точно вся была морем, волнами, вздымавшимися вокруг него. Сколь же много мужчин имели подобные мысли, сказал он себе, и во скольких многих, многих местах, и под сколькими небесами, в самых разных покоях, хижинах или пещерах, ощущали себя пловцами в этом женском солёном море, средь вздымающихся его волн, ощущали — нет, уверенно полагали себя единственным, неповторимым.

 

Секс не ограничивается половым актом, эротика всегда больше.

Важны и обстоятельства, которые приводят героев к интимной сцене, и обстановка вокруг, и те мысли, которые приходят в голову во время занятий любовью. Как драгоценность в оправе, чем ярче «обрамлён» секс, тем сильнее он засверкает.

Голая фактичность подходит лишь порнографии и иронии. Как писал Михаил Жванецкий:

И он вошёл в её положение, и ещё раз вошёл, и оставил её в её положении.

 

Если вам есть о чем рассказать сверх того, как в кого-то вошли, — обязательно рассказывайте.

Good Sex Award

Подводя итог, напомним вам о важных составляющих успеха: искренности, логике повествования, а самое главное — верности психологии персонажей.

Лучшие любовные сцены не читаются в отрыве от полотна текста. Как и в жизни, секс составляет её неотъемлемую часть. Органично вписывайте эротику в сюжет.

Написание эротических сцен требует от автора раскованности. Кстати, это может стать тестом на внутреннее ханжество. Не боитесь ли вы на самом деле слова «член»?

Секс в книгах — это вызов автору. Описывать его сложно. Вам придётся взять под контроль анатомию, обуздывать метафоры и проскользнуть между Сциллой слащавости и Харибдой порнографичности, не потонув по пути в океане клише.

Но в финале этого челленджа можно получить Good Sex Award. Награду вручают не критики, а читатели — простым и высшим признанием: «Спасибо, автор. Было горячо!».