Сравните два примера и выберите, который из них плох.

Первый:

«Антон смотрел на Машу с нежностью, а Маша чувствовала только равнодушие. Из-за этого Антон ощутил себя очень несчастным. Они смотрели друг на друга, каждый со своими чувствами, и обоим было так тяжело, что хотелось плакать».

Второй:

«Раздражение Кейт улеглось, когда она поняла, какие чувства владели Уэрином. Он явно ревновал ее к Рейфу, как тот ревновал её к Уэрину. Она почувствовала необычайное упоение от этого открытия. Двое мужчин любили её и ревновали друг к другу».

Разумеется, оба примера плохи. При этом первый из сети, а второй — из реальной книги. В обоих примерах одна и та же проблема — авторы пытаются заставить читателя сопереживать персонажам, но у них не выходит.

Реакция читателя — раздражение. Автор стучится в голову, как продавец пылесосов, надеясь вызвать отклик, но отклика нет. Как правило, чем больше эмоций описывает автор, тем равнодушнее становится читатель. Но автору практически жизненно необходимо, чтобы текст вызывал эмоции и вовлекал.

Вот несколько простых и рабочих приёмов о том, как передать эмоции героев текстом.

Голос окружения

По небу бродили свинцовые, тяжкие тучи,
Меж них багровела луна, как смертельная рана.
Зелёного Эрина воин, Кухулин могучий
Упал под мечом короля океана, Сварана.

Николай Гумилёв

Герой книги никогда не должен быть в вакууме. Он должен быть вписан в пейзаж, а его душевное состояние — отражаться на окружении. В этом случае с читателем говорит не автор, а окружение.

Мы можем управлять настроением, используя неживые объекты, как это делает Гумилёв в отрывке выше. Для этого нужно придать им качества живых:

«Беглец несётся по улицам, а злобные глаза фонарей следят за ним, выхватывают его из темноты, освещая путь погоне. Отражения в витринах кривляются, дразнят, показывая, какой он жалкий, проигравший, несчастный трус».

 

Герой застал невесту с другом и идёт, не зная куда. Ледяной ветер выдувает из него остатки тепла. Сугробы по обеим сторонам дороги манят, завлекают — усни, замерзни, стань, как мы, холодным, как мы, простым и чистым, забудь обо всём! Снежинки ласково трогают лицо — вот, ты уже не чувствуешь нас, ты почти замёрз, почти освободился, идём же с нами в ледяной покой!

Мы ни словом не упомянули чувства персонажей — но вы можете ощутить и безнадёжный ужас беглеца, и холодное отчаяние преданного любовника. И даже если не сугробы, даже если это дождь слезами стекает по его лицу и небо плачет над его потерей — такой затасканный ход всё же действеннее прямого описания чувств. Попробуйте и сравните результат.

Возьмём ещё отрывок из сетевого романа:

«Раин вышел из комнаты, и Тесса почувствовала неожиданную тоску по его зелёным глазам и сильным рукам. Наверно, она всё-таки в него влюбилась».

А вот как могло бы быть:

«Раин вышел из комнаты, и свет светильников потускнел, даже яркая обивка мебели посерела. От стен повеяло холодом. Тесса только теперь поняла, что это его зелёные глаза и звонкий смех оживляли старый каменный дом. Без него всё вокруг стало мертвым».

Голос тела

Даже если запереть героя в камере с бетонными стенами, у него останутся руки, ноги и целый набор мимических мышц. Язык тела — древнейший и универсальный. Наши предки освоили его задолго до книг и даже до слов, и мы до сих пор понимаем его лучше всех других. Мало кто любит длинные слезливые диалоги в кино. Мы рыдаем и хохочем над хорошими фильмами, а ведь всё, что есть у актеров, — их собственные тела и лица. И этого оказывается достаточно.

В порядке бреда попробуем переделать один из наших плохих примеров так, чтобы говорил язык тела:

«Антон смотрел на Машу — тонкие упрямые плечи, вызывающе вздёрнутый нос. Маша красила ногти. Аккуратно водила маленькой кисточкой, внимательно разглядывала каждый окрашенный ноготок, одобрительно улыбалась и принималась за следующий. Как будто она одна в комнате, как будто уже забыла, что Андрей здесь и смотрит на нее. Он тяжело дышал и так сильно сжимал телефон, что тот треснул».

Результат получился не таким, который бы хотелось читать, но и призрак продавца пылесосов больше не стучится в голову. Теперь мы не навязываем чувства читателю — мы предлагаем ему картинку и возможность отреагировать самому.

Другой пример. Было так:

«Их весёлая болтовня отвлекла Сашу, и на душе у него стало немного спокойней. Но чем больше приходило людей, тем сильнее его охватывало нервное напряжение. Он не просто боялся подниматься на сцену, он ненавидел публичные выступления».

Стало:

«Слушая их весёлую болтовню, Саша и сам улыбнулся. Но в зал входили всё новые и новые гости. Саша уже десять раз пригладил волосы, поправил рубашку и пересчитал листы с текстом выступления, но это не помогло. При одном взгляде на сцену у него кружилась голова, а горло сводило судорогой».

Голос в голове

Внутренний монолог — сильный и рискованный приём. Мы помещаем читателя в голову персонажа, и он глядит оттуда на мир, как из кабины самолёта. Это помогает ему вовлечься настолько, насколько мысли и чувства героя стыкуются с его собственными.

Если что-то не срастается, читатель теряет интерес. То же самое происходит, если автор не выдерживает и пытается описать то, чего персонаж никак не может видеть и знать. Например, ухватить чувства сразу двоих, как в последнем предложении первого плохого примера:

«Они смотрели друг на друга, каждый со своими чувствами, и обоим было так тяжело, что хотелось плакать».

Перепишем второй плохой пример из начала статьи на внутренний монолог:

«Кейт прищурила глаза: Уэрин стоял набычившись и кидал разъярённые взгляды на дверь, где скрылся Рейф. Его щёки покрылись красными пятнами. Неужели… Да он же ревнует, он действительно ревнует её к Рейфу! А она-то, глупая, обижалась на его злость!

Но ведь и Рейф, получается, ревнует её к Уэрину? Ну конечно! Подумать только, она-то считала себя жалкой уродиной, которую никто никогда не полюбит, а тем временем двое самых красивых мужчин готовы вцепиться друг другу в глотки, и всё — ради неё!».

Чуда не случилось, слезливый любовный роман остался самим собой. Но, при условии, что вы читаете любовные романы, какому из них вы бы дали шанс?

Возьмём другой пример. Было:

«От новой неудачи Фрол совсем разозлился. На эмоциях он ещё три раза перечитал заклинание, но избушка всё равно не повернулась к нему передом. Понял Фрол, что колдунья его перехитрила, и пал духом».

Стало:

«Чёртова избушка опять осталась на месте. Так бы и бросил в неё гранату! „Ну погоди у меня, тупая развалина“, — подумал Фрол, и трижды проорал заклинание прямо в её деревянный зад. Ничего. Чёрт подери, ничего! Мерзкая хитрая ведьма просто-напросто его обманула!».

Универсальных приёмов нет. Их можно и нужно использовать вместе, чтобы в результате получить мозаику. Главное — следите, чтобы текст не напоминал продавца пылесосов.